Шел 1940-й год. Весть о том, что приехал новый участковый, мгновенно разнеслась по селу. 30-летняя вдова Клавдия сразу прибежала к соседям:
— Прячьте дочку от нового участкового: злой, как собака, глазами зыркает, молоденьких девчат высматривает, говорят, уже нескольких девок испортил.
Евдокия – мать Ульяны – испуганно возразила:
— Так он же власть – защита наша.
— Власть тоже любит сласть, — ответила Клавдия, — я вас предупредила, а там, как знаете.
Вскоре участковый пошел знакомиться с населением. Однажды под вечер вместе с председателем колхоза вошли в избу Ивана Тимофеевича; Евдокия едва успела спрятать девку за ситцевой перегородкой.
Участкового звали Александр Григорьевич; на вид ему было года 32; невысокий, темноволосый, кареглазый. Он строго оглядел избу. Сопровождавший его председатель колхоза, резко отдернул занавеску, отделявшую вторую половину дома, и увидел перепуганную Ульяну.
— Ты чего тут дрожишь? Украла что ли чего?
Александр Григорьевич нахмурился и посмотрел на Ульяну и тут же замер, не отводя взгляда.
Евдокия повалилась в ноги, умаляя не обижать дочь. Участковый заставил подняться и пристыдил Евдокию.
Родители решили позаботиться о безопасности дочери и уже присматривали жениха. Выбор был немаленький: на Ульяну заглядывались почти все сельские парни. Мать хотела выдать дочь за рыжего Петьку, что жил напротив: и замужем будет и на виду у родителей.
Ульяна только морщилась, вспоминая, как Петька в детстве таскал ее за косы, так что быть его женой ей совсем не хотелось. Но злющий участковый, охотник за девками, пугал ее еще больше.
Не успело дело до сватовства дойти, как на пороге снова появился участковый. Поставив на стол бутыль самогонки, обратился к родителям Ульяны:
— Работы у меня невпроворот, за девками бегать некогда. Год, как овдовел, дочка у меня растет: нужна жена и мать для дочери. Прошу Ульяну отдать за меня.
Евдокия снова в ноги повалилась, Ульяна заплакала. Но Иван Тимофеевич цыкнул на жену и выпроводил обеих в сени.
Два часа они сидели за бутылкой, потом хозяин позвал Евдокию с Ульяной:
— Вот тебе, дочка, жених, — начал Иван Тимофеевич, — он человек серьезный и должность у него уважительная, будет тебе хорошим мужем и защитой твоей. Будешь с ним жить душа в душу.
Ульяна побледнела и стояла, не смея взглянуть ни на отца, ни на милиционера. Свадьбу договорились сыграть осенью.
Но через неделю Александр Григорьевич пришел поздно ночью с тревожными вестями и предупредил, что кто-то написал донос на семью; на днях нагрянут с арестом: возможно, арестуют всех или только Ивана Тимофеевича. Решено было отправить Ульяну в другое село к тетке.
На другой день пришли с обыском и арестовали Ивана Тимофеевича. Больше Ульяна не увидела отца. Люди в селе перестали заходить к ним в дом и поговаривали, что Ульяне, как дочери врага народа, замуж теперь не выйти.
Александр пытался узнать судьбу Ивана Тимофеевича, но все тщетно. Он продолжал навещать Евдокию с Ульяной, помогая им продуктами. Так прошел почти год.
Когда началась Великая Отечественная война, Александр сразу же записался добровольцем на фронт и в этот же день предложил Ульяне расписаться:
— Лучше уж останешься женой солдата, чем с клеймом «дочь врага народа». Через две недели ушел на фронт; Ульяна переехала в дом мужа, где стала жить с его матерью и с его малолетней дочкой.
С войны Александр Григорьевич вернулся в орденах и медалях. И только теперь по-настоящему счастливо зажил со своей молодой женой. Никто и не вспоминал, что она дочь врага народа, все теперь знали, что Ульяна – жена героя.
Рассказал Александр жене, что знает теперь, кто донос на отца Ульяны написал. Встретил на фронте знакомого, который тоже в милиции в их районе работал. И тот, раненый, умирая, сказал, что донесла соседка Клавдия – та самая вдова, которая родителей Ульяны участковым пугала.
Александр Григорьевич заехал к Клавдии, которая к тому времени была замужем за местным конюхом. Женщина сразу все поняла и стала умолять простить.
— Я же из любви к вам, Александр Григорьевич: хотела сойтись с вами, думала, на перине моей мягкой спать будете. Вот и хотела оградить вас от Ульяны, а когда о свадьбе вы договорились, думала, что не женитесь на дочке врага народа, вот и написала это злополучное письмо.
Александр Григорьевич посмотрел на большой живот Клавдии:
— Ладно, живи, — сказал он, — я смотрю ты на сносях. В стране много народу убито, детей надо рожать. Так что лучше тебе дитё растить, а не кляузы писать.
В семье Александра Григорьевича, кроме старшей дочери, родилось еще трое детей. Семейные праздники отмечать особо некогда было. Но остался в памяти Ульяны тот день, когда отец представил ей своего жениха. И те слова, что он сказал тогда о будущем муже Ульяны, полностью сбылись.
Александр, строгий на работе, — был любящим мужем дома. Только любовь эта была почти бессловесная. Слов красивых говорить не умел; муж заботился, чтобы у жены была теплая одежда, помогал ей по хозяйству, никогда грубого слова ей не сказал, даже голоса старался не повышать, а в порыве нежности обнимал Ульяну так, как будто всю жизнь о ней мечтал.
Давно уже нет на свете Ульяны и Александра, а историю их любви бережно хранят внуки и правнуки.